prishelec:
Я так думаю что просто все работают а всякие "правильные пацаны" и прочие социальные паразиты сидят в тюрьмах и не выходят не отказавшись от криминала.

Тимур Кибиров
***
Разогнать бы все народы,
чтоб остались только люди,
пусть ублюдки и уроды,
но без этих словоблудий,
но без этих вот величий,
без бряцаний-восклицаний.
Может быть, вести приличней
мы себя немного станем?
Страшно пусть и одиноко,
пусть пустынно и постыло —
только бы без чувства локтя,
без дыхания в затылок.

Мелисса:
Друзья, раздайте по ружью
И дураки переведутся!
...........................................

Когда последний дурак упал
Труба победу заиграла
И в тот же миг я осознал
Насколько нас осталось мало
А. Макаревич

Андрей ШИПИЛОВ:
Вечер делается все более томным.

Игорь Гречушкин купил судно Росус здесь, у нас, на Кипре за сумму, внимание - 300 000 Евро.

Для справки точно такое же судно, списанное на металлолом стоит 350 000. То есть Игорь купил судно дешевле металлолома.

Техническое состояни такое и было - металлолом. До Мозамбика, где обитает официальный покупатель селитры, это судно точно не добралось бы. Воду из трюма непрерывно откачивали постоянно включенные насосы. Так и плыли.

Максимум куда могло доплыть это судно, это до Бейрута, куда оно и доплыло.

Одноразовое судно на один рейс.

И одноразовый экипаж. Который добравшись до Бейрута там растворился. И сейчас следов не найти - бо документов не осталось.

И одноразовый судовладелец. Ни до этого рейса, ни после него Игорь Гречушкин судопревозками не занимался и был полным профаном в этом деле. Вот такой коротенький эпизод бизнес биографии — судовладелец на несколько месяцев.

Вот вы сейчас гадаете, почему Мозамбик не затребовал "арестованный" в Бейруте груз, за одну перевозку которого заплатил миллион... Почему власти Ливана держали это удобрение на складе много лет, вместо того, чтобы пустить его по назначению, как невостребованный груз...

А я встречные вопросы задам. А вы уверены, что этот самый Мозамбик вообще в курсе, что он чего-то там купил? А вы уверены, что этот "арестованный груз" остался невостребованным?

Может быть у этого груза изначально было такое назначение, быть арестованным в Ливане и дальне никуда не ехать?

Все знают, что самодельные ракет Кассам летают именно на топливе из селитры. Поэтому официально оформленная поставка трех тысяч тонн селитры покупателю в Ливане точно бы попала под пристальное внимание и контроль со столргоны всяких специфических международных организаций.

Совсем иное дело "Пришлось конфисковать... что делать... вот оно лежит... охраняется... никуда не девается". А точно никуда не девается?

Кто знает, какая часть этого "удобрения" оставалась на складе в порту к моменту взрыва, а какая часть была пущена в ход...

Почему в порту? Да потому что интуиция подсказывает мне, что будь эта селитра соскладирована где-то в сельской местности, израильские ракеты нашли бы ее в течение суток... Иное дело порт посреди жилого города. Такие объекты даже израильская военщина в мирное время не бомбит.

Вот такой взгляд на события с солнечного Кипра.

UPD: Говорят, что Игорь Гречишников, которого все спецслужбы ищут сейчас по всему миру, вышел через своих адвокатов на связь с посольством России в Никосии.

Так что оставайтесь на линии. Продолжение следует.
http://cyprus24.online/ru/mnenyja/87-odnorazovaya-istoriya-v-bejrute

ВПЕРЁД НАЗАД

Ну, слава Богу.

Я и так никогда не терял оптимизма, а последние события меня просто окрылили.

Я же говорил: «Или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными».

И жизнь опять повернулась в сторону произведений.

А они мне кричали: «Все! У вас кризис, вы в метро три года не были. О чем вы писать теперь будете? Все теперь об этом. Теперь вообще права человека. Теперь свобода личности выше народа».

Критика сверкала: «Вечно пьяный, жрущий, толстомордый, все время с бокалом» — это я.

А я всегда с бокалом, потому что понимал: ненадолго.

Все по словам. А я по лицам. Я слов не знаю, я лица понимаю. Когда все стали кричать: «Свобода!» — и я вместе со всеми пошел смотреть по лицам.

Нормально все. Наши люди.

Они на свободу не потянут. Они нарушать любят.

Ты ему запрети все, чтоб он нарушал. Это он понимает.

— Это кто сделал?

― Где?

― Вот.

— Что сделал?

— Что сделал, я вижу. А кто это сделал?

— А что, здесь запрещено?

— Запрещено.

— Это не я.

Наша свобода — это то, что мы делаем, когда никто не видит.

Стены лифтов, туалеты вокзалов, колеса чужих машин...

Это и есть наша свобода.

Нам руки впереди мешают. Руки сзади — другое дело.

И команды не спереди, а сзади, то есть не зовут, а посылают.

Это совсем другое дело.

Можно глаза закрыть и подчиниться — левое плечо вперед, марш, стоп, отдыхать!

Так что народ сейчас правильно требует порядка. Это у нас в крови — обязательность, пунктуальность и эта... честность и чистота.

Мы жили среди порядка все семьдесят лет и не можем отвыкнуть.

Наша свобода — бардак. Наша мечта — порядок в бардаке.

Разница небольшая, но некоторые ее чувствуют. Они нам и сообщают: вот сейчас демократия, а вот сейчас диктатура.

То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится.

При диктатуре все боятся вопроса, при демократии ответа.

При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии — поездок и ограблений.

Крупного животного страха — одинаково.

При диктатуре могут прибить сверху, при демократии — снизу.

При полном порядке — со всех сторон.

Сказать, что милиция при диктатуре нас защищает, будет некоторым преувеличением. Она нас охраняет. Особенно в местах заключения.

Это было и есть.

А на улице, в воздушной и водной среде это дело самих обороняющихся, поэтому количество погибших в войнах равно количеству погибших в мирное время. У нас.

В общем, наша свобода хотя и отличается от диктатуры, но не так резко, чтоб в этом мог разобраться малообразованный человек, допустим писатель или военный.

Многих волнует судьба сатирика, который процветает в оранжерейных условиях диктатуры пролетариата и гибнет в невыносимых условиях расцвета свободы.

Но это все якобы.

Просто в тепличных условиях подполья он ярче виден и четче слышен. И у него самого ясные ориентиры.

Он сидит на цепи и лает на проходящий поезд, то есть предмет, лай, цепь и коэффициент полезного действия ясны каждому.

В условиях свободы сатирик без цепи, хотя в ошейнике.

Где он в данный момент — неизвестно.

Его лай слышен то в войсках, то на базаре, то под забором самого Кремля, а чаще он сосредоточенно ищет блох, с огромной тоской по ужину.

И дурак понимает, что в сидении на цепи больше духовности и проникновения в свой внутренний мир. Ибо бег за цепь можно проделать только в воображении, что всегда интересно читателям.

Конечно, писателю не мешало бы отсидеть в тюрьме для высокого качества литературы, покидающей организм. Но, честно говоря, не хочется. И так идешь на многое — путаница с семьями, свидания с детьми... Тюрьма — это уже чересчур.

Что сегодня радует — предчувствие нового подполья.

Кончились волнения, беготня, снова на кухне, снова намеки, снова главное управление культуры и повышенные обязательства, снова тебе кричат: «Вы своими произведениями унижаете человека», а ты кричишь: «А вы своим велосипедом его калечите».

Красота! Но тот, кто нас снова загоняет в подполье, не подозревает, с какими профессионалами имеет дело.

Сказанное оттуда по всем законам акустики в десять раз сильнее и громче. И лозунг руководства «Работать завтра лучше, чем сегодня» — в подполье толкуют однозначно: сегодня работать смысла не имеет.

Михаил Жванецкий

Это в 90-х написано. Сейчас Жванецкий уже не торт.

заметно было, как он угасал. и последние его работы, но особенно когда импровизировал. на тв нарежут ещё туда-сюда сносно, а в зале люди иногда недоумевали. как выдаст что-нибудь. по-привычке и из уважение смеются все, а друг на друга криво поглядывают. типа, это либо что-то слишком гениальное, либо я ничего не понял и посмотрю-ка за реакцией своих и окружающих.
всегда грустно, когда сдают такие глыбы. в любом деле